Психология и идеология
Составить представление о психологии и идеологии сотрудников ГРУ нелегко: поговорить с действующими практически невозможно, а в публичных выступлениях (например, научных статьях) офицеры прячут свои мысли за тезисами официальной пропаганды или же вспоминают давние операции, да и то тщательно подбирая слова. То немногое, что есть в открытом доступе, — это либо литературный образ отважного разведчика, либо интервью Петрова и Боширова Маргарите Симоньян. Пропасть между этими примерами очевидна.
Роль вооруженных сил в разработке и восприятии государственной идеологии неоднозначна. Армия и разведка в России отстранены от политики и скорее исполняют волю политического руководства. В то же время вооруженные силы и военная разведка — более «народный» институт, чем, к примеру, ФСБ, поэтому они оказываются и потребителями, и интерпретаторами, и даже трансформаторами идеологии.
В позднем СССР и после его развала на месте коммунистических идей образовался вакуум, не способный дать ответы на экзистенциальные вопросы людям, которые вроде как положили свою жизнь на службу родине. В эти годы армия, переживая мощнейший кризис, стала рассадником откровенно странных систем мировоззрения. Александр Дугин с его оккультным фашизмом преподавал в Академии Генштаба, коллектив генералов армии под псевдонимом Внутренний Предиктор СССР разрабатывал конспирологическую «концепцию общественной безопасности» об управлении народными массами и цивилизацией как писал Центр «Сова», ее авторы верят в существование «мирового заговора (предиктора), который был осуществлен более трех тысяч лет назад древнеегипетскими жрецами-иерофантами, которые управляют „Мировым масонским правительством“» × , а полковник спецназа ГРУ Владимир Квачков утверждал, что Россию оккупировала еврейская мафия и, если верить решению суда, пытался убить Анатолия Чубайса. Хотя власти противодействовали «концепции общественной безопасности» и идеологической деятельности Квачкова, склонность к конспирологии широко распространилась и в высшем армейском руководстве. А идеи Дугина о геополитической роли России и евразийстве и вовсе частично вошли в официальный мейнстрим.
Центр «Досье» ознакомился с научными работами связанных с ГРУ офицеров, которые публиковались в ведомственных журналах Минобороны. На первый взгляд они мало отличимы от тезисов пропаганды: США якобы хотели уничтожить Россию как альтернативную модель развития цивилизации, поэтому развязали гибридную войну в Украине, взяв страну под внешнее управление. Поскольку гибридная война уже началась, Россия должна использовать те инструменты, которые (как кажется аналитикам), США годами используют против нее. Но внимательный наблюдатель может обнаружить в этих публикациях и полезные откровения об идеологических принципах военной разведки, и даже признаки несогласия с решениями властей.
Современные принципы работы спецслужб сформулировал полковник в отставке Александр Бартош в своей статье 2022 года о западных методах гибридной войны, которым должна противостоять Россия. Как бывший военный дипломат, он, скорее всего, был связан с ГРУ и пишет с позиции именно этой спецслужбы:
- Всеобъемлющий охват территории государства-противника: гибридная война должна действовать на все аспекты жизни страны-жертвы по всей ее территории, включая космос и интернет.
- Опережающее отражение: чтобы предугадывать угрозы и заранее знать слабые места, разведка должна начинаться задолго до реальных конфликтов между странами. Для этого разведчики заранее изучают культуру, историю, антропологию, а также «территориально-географические, политические, военно-стратегические, экономические, экологические, этнические, демографические и религиозные факторы, особенности менталитета населения».
- Приоритетность когнитивного воздействия: вражеские страны фокусируются на манипуляции сознанием и эмоциями людей для ускорения развала государства-противника, используя технологии «цветных революций». «Например, в течение более чем 30 лет информационно-психологическая (ментальная) сфера России, Украины и Белоруссии является объектом первоочередных усилий США и НАТО, нацеленных на деструктивное изменение разума и чувств их правящих элит и населения», — пишет Бартош.
- Специфичность военной техносферы: необходимость развивать нелетальные средства воздействия и методы информационно-пропагандистской работы с использованием современных технологий.
- Устойчивое и гибкое управление операциями: создание адаптивных управленческих структур, способных быстро реагировать на изменения. Гибридные войны идут в «серой зоне» и задействованы в них не только стороны конфликта, но и соседние государства. Поэтому «серая зона» превращается «в сложный геополитический узел с участием глобальных и региональных центров силы, находящихся в состоянии конкуренции между собой».
- Непрерывная разведка. Гибридная разведка «ведется на всей территории противника и за ее пределами и направлена на обеспечение стратегического преимущества в „серой зоне“. В связи с этим серьезные усилия разведки сосредоточиваются на оперативности и точности вскрытия разнообразных элементов „серой зоны“ как театра ГВ [гибридной войны]», — считает Бартош.
Однако офицеры ГРУ как ведомства именно военной разведки хорошо понимают и опасности таких войн, и то, что именно они и их соратники окажутся на острие конфликта. Фактически военные зависят от того, насколько хорошо политическое руководство страны способно оценивать угрозы и отличать желаемое от действительного.
Источник «Досье», близкий к руководству Минобороны, говорит, что хотя публично руководители ГРУ декларируют нужные Кремлю тезисы, в личных разговорах они не выражают солидарности с «ястребами» вроде Николая Патрушева, которые искренне верят в заговор мирового империализма с целью уничтожения России. По словам источника, основные ценности для генералов разведки — это лояльность президенту и сохранение боеспособности страны. Найти между ними баланс не всегда легко.
Это видно и на деле. В 90‑е увеличилось количество перебежчиков в российских спецслужбах: СССР развалился, холодная война была проиграна, денег не хватало. Но число перебежчиков в ГРУ оказалось меньше, чем во внешней разведке. Согласно подсчетам исследователя Александра Верховского, с 1990 по 1999 год в СВР было вычислено 13 случаев предательства, тогда как в ГРУ только пять, причем в одном из них экс-офицеры вполне открыто продавали «Моссаду» спутниковые снимки через специально учрежденную компанию и утверждали, что не знали об их секретности. Самым известным перебежчиком того времени стал Сергей Скрипаль: он начал сотрудничать с британской разведкой в 1995 году, работая в российском посольстве в Испании. Как писала газета The Times, за каждую встречу МИ‑6 платила ему 5–6 тысяч долларов наличными, а после выхода на пенсию он получил в пользование дом в Испании.
Мотивация военных разведчиков в большей степени основывается на патриотических чувствах, чем у сотрудников ФСБ. Это объясняется в том числе тем, что у ГРУ намного меньше возможностей для коррупционной деятельности.
Коррупция и криминал
ГРУ, как и ФСБ, занимается разведкой, обладает широкими оперативными возможностями и действует в атмосфере повышенной секретности, которая открывает возможности для нелегального обогащения. Вместе с тем анализ известной информации и разговоры с источниками показывают, что коррупция в ГРУ устроена иначе, чем в ФСБ.
В отличие от ФСБ и полиции, военные разведчики нечасто становятся героями криминальной хроники: коррупция в ГРУ распространена не так широко, как в других силовых ведомствах, особенно если не учитывать хакерские подразделения. Но даже связанные с ГРУ хакеры, которых заработок мотивирует не меньше, чем патриотизм, все же занимаются коммерческими взломами не в ущерб оперативным задачам.
Некоторые подразделения центрального аппарата ФСБ (например, Служба экономической безопасности) уже давно фактически превратились в преступные группировки. А коррупция в ГРУ, даже когда она напрямую связана с организованной преступностью (в частности, торговля оружием и наркотиками), все равно осуществляется во многом в оперативных интересах.
Известные коррупционные схемы, связанные с ГРУ, можно в целом разделить на три категории:
- Классическая: распил средств на государственных контрактах, а также присвоение государственного имущества с использованием должностного положения. Например, Центр «Досье» выяснил, что генералы ГРУ, используя лазейку в законодательстве, объединились в садовое товарищество и бесплатно получили от государства дачные участки в Московской области. Такая коррупция не специфична для ГРУ и характерна в целом для всех государственных ведомств.
- Мелкая: как рассказал «Досье» бывший российский разведчик, офицеры могут придумать себе несуществующих агентов, писать от их лица донесения и присваивать себе бюджет на их содержание. Или же выдавать за агентурные донесения свои беседы с людьми, которые не считают себя агентами и не получают никакой оплаты. Обычно это небольшие деньги, которые, впрочем, поступают с исправной регулярностью.
- Сопутствующая оперативной работе: обогащение на нелегальных схемах, главной целью которых является достижение официальных оперативных задач ГРУ.
У рядового разведчика, в отличие от рядового сотрудника ФСБ, довольно мало способов для личного обогащения: для этого нужно занимать высокую должность.
На уровне повседневной коррупции возможности ГРУ по сравнению с другими силовиками сильно ограничены. Например, хорошо известно, что сотрудники ФСБ, МВД, СК и даже прокуратуры часто (хотя и в разных масштабах) занимаются «решением вопросов» для дружественных предпринимателей. Их усилия обычно подкреплены реальными полномочиями: в отношении не желающих сотрудничать силовики могут возбудить уголовное дело. Однако ГРУ такой возможности не имеет, поэтому может оперировать только своим статусом, и если и занимается «решаловом», то в основном в нижних эшелонах власти.
Вероятно, из-за своих скромных возможностей военная разведка в меньшей степени подверглась повсеместной для силовиков после распада СССР криминализации. Отдельные сотрудники ГРУ мелькали в криминальных хрониках, но заметно реже, чем выходцы из КГБ или МВД. Известных случаев лишь несколько.
Связи с Ореховской ОПГ
В 1994 году по подозрению в убийстве журналиста «Московского комсомольца» Дмитрия Холодова был задержан взрывотехник ГРУ полковник Владимир Кузнецов, но его причастность не подтвердилась. Другой случай связан с бывшими разведчиками Александром Чеплыгиным и Сергеем Погореловым — специалистами по электронной разведке и взрывному делу. Они входили в Ореховскую ОПГ. Погорелов, по версии следствия, собирал подслушивающие устройства и самодельные взрывные устройства для главаря одной из бригад киллера Алексея Шерстобитова (Леша-Солдат). Чеплыгин о его роли в ОПГ известно мало × покинул ОПГ после одного из громких убийств в 1997 году и стал свидетелем на процессе против бандитов. Похожая ситуация была и в регионах: например, бывший спецназовец 24‑й отдельной бригады ГРУ Игорь Мельничук стал одним из основателей Осиновской ОПГ в Чите, куда активно набирал своих бывших сослуживцев. Мельничука арестовали лишь в 2013 году — его подозревали в организации убийств, вымогательстве и мошенничестве. До суда он не дожил: покончил с собой в СИЗО.
Связи с Таганской ОПГ
Пожалуй, самый яркий пример связи ГРУ с организованной преступностью — это история Игоря Жирноклеева. Он возглавлял Таганскую группировку и по совместительству не просто был выходцем из спецназа ГРУ 16‑я отдельная бригада спецназа в Тамбове × , но и, уже будучи бандитом, умудрялся продвигаться по службе. Таганская группировка занималась убийствами, похищениями, вымогательством, мошенничеством и грабежами. Жирноклеев и его напарники создали ее, по версии следствия, не позднее 1991 года. Службе в ГРУ это не мешало: в 2000 году ему было присвоено звание лейтенанта, а к 2005 году бандит дорос до подполковника. Правоохранительные органы заинтересовались им лишь в 2017 году. В ходе следствия обнаружилось, что еще в 1990‑е и ГРУ, и ФСБ прибегали к услугам «таганских» для организации прослушки и наружного наблюдения, поскольку у спецслужб на тот момент было устаревшее оборудование и не хватало ресурсов. В мае 2025 года Жирноклеева и его подельников приговорили к срокам от 22 до 25 лет.
Скромность возможностей ГРУ подтверждается и собеседниками «Досье». Например, предприниматель из военно-промышленной сферы в ответ на вопрос о том, могут ли сотрудники ГРУ помочь «решить вопрос» в случае проблем с правоохранительными органами, рассмеялся и сказал, что «помочь они могут разве что привезти хамон из Испании».
Некоторые коррупционные схемы сопряжены с трансграничной работой военной разведки. Иногда офицеры ГРУ курируют предпринимателей, чья работа так или иначе связана с поездками за границу. В первую очередь под прикрытием бизнеса они выполняют задания для военной разведки. Но одновременно, как видно из имеющихся у «Досье» документов, офицеры ГРУ также входят в долю некоторых проектов и за деньги помогают «решать вопросы», связанные с пересечением границы. В таких случаях руководство, скорее всего, позволяет офицерам получать доходы на стороне параллельно с выполнением их прямых обязанностей.
В частности, имеющиеся в распоряжении «Досье» документы полковника Дениса Смолянинова показывают, что в конце нулевых годов он предоставлял услуги нескольким бизнесменам, занимавшимся трансграничными перевозками. Он помогал им растаможивать товары и проходить границу. Скорее всего, эта деятельность совпадала и с его рабочими интересами — ведь часто путешествующие за границу гражданские могут выполнять для ГРУ небольшие задания, например что-то сфотографировать или привезти. Тем не менее из документов видно, что Смолянинов извлекал из этих отношений и коммерческую выгоду, правда, по меркам российских силовиков, небольшую.
В отдельных случаях ГРУ может принимать участие в торговле оружием и наркотиками. Основная прибыль от этой деятельности используется для целей военной разведки, например для финансирования агентов или операций. Однако небольшая часть денег может оседать в карманах офицеров и их руководителей. Эти схемы не являются в полной мере коррупционными — скорее их можно назвать издержками обращения с крупными суммами.
Проблемы ГРУ
Структурные проблемы ГРУ отражаются на качестве подготовки разведчиков и управлении операциями. Перед военной разведкой стоит довольно широкий спектр задач, а кадров и ресурсов на их решение не хватает. В интервью 2011 года тогдашний начальник спецслужбы Александр Шляхтуров отмечал, что «ГРУ является практически единственной спецслужбой в мире, имеющей в своей структуре все известные в настоящее время виды и направления разведки. При этом численность центрального аппарата Главного разведывательного управления несравнимо меньше, чем у любой иностранной военной разведки».
Помимо этого, большой проблемой остается традиционная для армии иерархичность и неповоротливость. Еще в 1960‑х годах, изучая подготовку офицеров военной разведки, аналитики ЦРУ отмечали «жесткий централизованный контроль, огромное количество зубрежки и упор на запоминание, принудительный социальный конформизм и постоянную политическую индоктринацию», которые сопутствовали обучению разведчиков. Этот подход сохраняется и спустя полвека.
Работа разведчика предполагает деятельность в постоянно меняющейся обстановке, зачастую в условиях отсутствия оперативной связи с руководством, и соответственно, требует высокой креативности, гибкости и способности самостоятельно принимать решения. Эти качества не всегда совместимы с военной дисциплиной, которая делает акцент на послушании и следовании приказам.
Это противоречие проявляется уже на этапе отбора сотрудников. Например, корреспондент ТАСС Глеб Ирисов в 2023 году рассказал изданию «Агентство» о том, как его пытался завербовать полковник ГРУ Евгений Серебряков, ставший известным после высылки из Нидерландов в 2018 году по подозрению в подготовке кибератак на ресурсы Организации по запрещению химического оружия (позднее Серебряков возглавил одну из самых опасных российских хакерских группировок Sandworm). Ирисов учился вместе с Серебряковым в магистратуре РАНХиГС и заинтересовал полковника тем, что имел армейское звание и доступ к гостайне. По словам Ирисова, Серебряков утверждал, что ГРУ работает гораздо лучше обычных военных:
Качество работы этой структуры на порядок выше, чем в целом у Минобороны, у них совершенно другой подход к комплектованию кадрами, качеству этих кадров, степени свободы для военнослужащих, возможностям для различной деятельности. Там до минимума сведена формалистика и, как он был уверен, нет никакой коррупции.
По итогам собеседования Ирисова отказались брать на службу: во-первых, из-за родственников в Украине, а во-вторых, потому что в 2014 году он по собственной инициативе ездил в Луганск, чтобы разобраться, что там происходит, и написать репортаж. «Вы инициативный человек, мы таких людей не очень любим», — передает Ирисов слова сотрудника отдела кадров.
О том, каких людей все-таки берут в военную разведку, можно судить по многочисленным скандалам в ведомстве за последние годы. Они связаны не только с откровенными оперативными провалами, но и, к примеру, с низким уровнем психологической подготовки сотрудников. Так, в 2022 году из Словакии выслали полковника ГРУ Антона Горьева, который трудился под дипломатическим прикрытием на должности консула. Самое скандальное происшествие, случившееся с Горьевым, было связано даже не с его оперативной деятельностью, а с пьянством: в состоянии алкогольного опьянения полковник ГРУ сбил 51-летнюю женщину, выехав на тротуар. Это не единичный случай: в 2014 году в штаб-квартире ГРУ на Хорошевском шоссе произошел крупный пожар, в котором сгорели оружейная комната и архив секретных донесений, один сотрудник погиб и двое получили серьезные ожоги. Причиной возгорания стало «неосторожное обращение с огнем при курении» — вероятно, один из сотрудников заснул с зажженной сигаретой.
Сразу несколько источников «Досье» среди ветеранов спецслужб говорят, что советские разведывательные ведомства начали постепенно деградировать еще в 70–80‑е годы из-за того, что представители номенклатуры пристраивали туда своих детей. ГРУ (как и ПГУ КГБ) считалось престижным местом работы, поскольку открывало возможности для заграничных поездок или, в случае с нелегалами, даже полноценной жизни за рубежом. Со временем «блатные» сотрудники ГРУ шли вверх по карьерной лестнице и становились учителями для новых поколений. Вместе со снижением качества новых кадров в 90‑е это привело к падению уровня профессионализма в спецслужбах. «Никакой преподаватель, особенно в армии, не будет себе искать учеников умнее себя, поэтому каждое новое поколение будет хуже предыдущего», — говорит собеседник «Досье», служивший в разведке.
Проблемы есть и при постановке задач. Завербованный ГРУ житель Эстонии Артем Зинченко в интервью журналисту Майклу Вайсу рассказал, что кураторы часто просили его добыть информацию, которая и так находилась в публичном доступе: например, рассказать о процедуре получения эстонского гражданства и вида на жительство, сфотографировать здания, фото которых уже доступно в интернете, или привезти в Россию эстонские газеты.
Как показали журналистские расследования последних лет, в ГРУ также есть системные проблемы с конспирацией сотрудников. При этом ведомство не учится на своих ошибках. Это может говорить о том, что в Москве не слишком внимательно следят за обеспечением безопасности сотрудников военной разведки, надеясь, что в худшем случае провалившихся шпионов вышлют или обменяют. Кроме того, проблемы возникают и из-за бюрократии: например, сотрудников ГРУ, отправившихся в Нидерланды для кибератаки на офис ОЗХО, разоблачили в том числе благодаря тому, что у них в кармане были чеки на такси от воинской части до аэропорта (разведчики должны были хранить их для бухгалтерии). При этом, как говорит источник «Досье», близкий к верхушке Минобороны, сотрудники ГРУ считают, что причины провалов вовсе не в системных ошибках, а в решениях конкретных руководителей.
Проблемы с соблюдением конспирации видны и в работе разведчиков внутри России. По всей видимости, на территории своей страны они чувствуют себя в безопасности и поэтому не сильно скрываются. В практике «Досье» встречались случаи, когда сотрудники ГРУ подтверждали свою ведомственную принадлежность при звонках с незнакомого номера или же под собственным именем оставляли отзывы на гостиницу возле штаб-квартиры ГРУ. При этом даже когда разведчики пытаются соблюсти конспирацию, им мешают системные проблемы с безопасностью данных.
Например, когда в Росреестре скрыли имена реальных владельцев недвижимости (в том числе спецслужбистов) и заменили их обозначением «Российская Федерация», это привело к утечкам целых списков особо засекреченных российских граждан. В одном из таких списков, имеющихся в распоряжении «Досье», обнаружились 52-метровая квартира отравителя Скрипаля Анатолия Чепиги на Красногорском бульваре и 61-метровая квартира Натальи Мишкиной, жены Александра Мишкина, в Больничном проезде города Химки. Также в нем указана недвижимость начальника Чепиги и Мишкина Андрея Аверьянова — 60-метровая квартира на Красногорском бульваре и 15 соток в подмосковном СНТ «Заря» на Новорижском шоссе.
Сотрудники ГРУ не очень внимательно относились к конспирации и раньше. Составители сборника «Они руководили ГРУ», бывшие офицеры разведки, в предисловии приводят такой эпизод из 1946 года:
Когда я вошел в кабинет [начальника ГРУ] Кузнецова, он стоял у окна и смотрел на дома на противоположной стороне улицы. Не здороваясь, продолжая смотреть в окно, Федор Федорович сказал:
— Вон там с чердака или из окна любой квартиры можно с телеобъективом фотографировать каждого, кто входит или выходит из нашего двора или дома.
На эту уязвимость, как пишут авторы, в ведомстве обратили внимание лишь после предательства одного из офицеров. Что примечательно, эта проблема не решилась и с возведением новой штаб-квартиры ГРУ на улице Гризодубовой: она тоже окружена жилыми домами. Хотя, как говорил в интервью министр обороны Сергей Иванов, селят в них только сотрудников спецслужбы, это не защищает вход в здание от шпионажа перебежчиков.
Еще одну показательную историю о беспечном отношении к рискам рассказывал в интервью Игорь Попов, личный адъютант многолетнего главы ГРУ Петра Ивашутина (1963–1987 годы). В гостиной его начальника много лет висели деревянные фигурки английских колонизаторов в Индии. Фигурки ему преподнес генерал-майор Дмитрий Поляков — один из крупнейших предателей в истории советских спецслужб, который больше 20 лет шпионил для западных разведок. Когда предательство Полякова вскрылось, Попов хотел было выбросить фигурки, опасаясь, что в них может быть встроен жучок. Однако его жена настояла на том, чтобы их оставить: слишком хорошо они вписывались в интерьер.
Простучал фигурки, осмотрел — все чисто. Жена говорит: «Как-то жалко выбрасывать, они тут прижились». Так и оставили. А мне все оставшееся время казалось, что спрятанный в недрах колониальных солдат радиомикрофон передает наш разговор неведомому шпионскому центру.
В этом случае пренебрежение рисками не имело видимых последствий, а вот история с другим предателем, Олегом Пеньковским, который оказался тройным агентом, нанесла серьезный удар по руководству спецслужбы. После его разоблачения стало известно, что из-за небрежности военной разведки он получил доступ к огромному объему разведывательных документов. Сотрудники КГБ задержали полковника ГРУ в Москве в октябре 1962 года. Его обвинили в работе сразу на две разведки: английскую и американскую. Как пишет историк Александр Зданович, Пеньковский смог передать на Запад 7650 страниц документов и данные о 600 советских разведчиках, в том числе 50 офицерах ГРУ. Исследователи до сих пор спорят о роли и мотивации Пеньковского: например, журналист (ныне депутат Госдумы) Александр Хинштейн отрицал, что Пеньковский раскрыл других разведчиков, а перебежчик из ГРУ Виктор Суворов и вовсе утверждал, что его предшественник передавал данные на Запад, чтобы предотвратить ядерную войну (арест Пеньковского произошел как раз после Карибского кризиса). Так или иначе, его предательство сильно ударило по военной разведке.
Столь существенный урон стал возможным не в последнюю очередь из-за особых и отнюдь не только служебных отношений, установившихся между Пеньковским и Серовым, из-за коррупции и взяточничества, поразивших Главное разведывательное управление Советской армии в те годы, — писал в своих мемуарах экс-разведчик Евгений Иванов. — Покровительство со стороны начальства открывало предприимчивому полковнику двери многих кабинетов и секретных архивов. Оно делало доступными для него шифровки, получаемые из зарубежных резидентур, документы, подготавливаемые для высшего руководства страны. Эти материалы никак не должны были по законам конспирации и правилам внутреннего распорядка ГРУ попадать Пеньковскому на глаза. Он же получал возможность не только знакомиться с ними, но и копировать некоторые из секретных материалов, переправляя все наиболее важные сведения на Запад.
В ряде случаев Пеньковскому не нужно было даже выяснять имена агентов, завербованных военной разведкой в Англии или США. Ему достаточно было передать своему связному в Москве, что в ГРУ получена копия документа с таким-то грифом и порядковым номером, чтобы из расчета рассылки этого документа вражеская контрразведка могла определить, откуда произошла утечка.
При этом, как рассказали «Досье» сразу несколько собеседников, знакомых с работой ГРУ, в военной разведке не воспринимают громкие случаи разоблачений шпионов в последние годы как провалы, которых надо стыдиться. Сотрудники спецслужбы склонны либо считать это спецификой работы, либо пенять на руководство. Государство тоже не стремится наказывать провалившихся разведчиков, по крайней мере тех, о ком стало известно публично. Еще в 2004 году сотрудников ГРУ, убивших в Катаре Яндарбиева, встречали с оркестром и красной ковровой дорожкой. А 20 лет спустя вернувшихся в результате обмена с Западом нелегалов СВР и ГРУ, преступников и агентов ФСБ с цветами приветствовал лично Владимир Путин.
