Психологическая борьба

Психологическая борьба — относительно новое направление деятельности для ГРУ. На этом поле военная разведка является не единственным и даже не самым главным или успешным актором. Возрастающая гибридность конфликтов, в которых участвует Россия, привела к тому, что психологическая борьба так или иначе стала задачей всех участников внешней политики Кремля: ей занимаются государственные пропагандистские СМИ, организации «мягкой силы», квазинезависимые фигуры вроде Константина Малофеева или Владимира Якунина, а также военная разведка, дипломаты, политики, бизнесмены и многие другие. Но если профессиональные пропагандисты оттачивают свои навыки годами, да еще и в условиях конкурентной борьбы, то для ГРУ психологические операции являются второстепенной деятельностью, осуществляемой, как правило, в оперативных интересах. Тем не менее концепция гибридных войн подразумевает, что психологическая борьба должна происходить непрерывно и на всех доступных фронтах. И ГРУ вносит свою посильную лепту в исполнение этой стратегии.

Спецслужба известна своими «активными мероприятиями» — тайными операциями прямого действия: от кампаний по дезинформации и кибератак до попыток государственного переворота, как в Черногории в 2016 году.

И психологические операции — отдельная категория таких «активных мероприятий». Это попытки воздействовать на вооруженные силы и население противника с целью их деморализации. В структуру подразделений психологических операций (ПсО) входят очень разные, на первый взгляд, части: с одной стороны, высококвалифицированные хакеры и специалисты по кибербезопасности, с другой — подразделения, которые по старинке используют передвижные мегафоны и типографии для печати агитационных листовок в военное время. Кстати, в состав подразделений ПсО входила и воинская часть 29155, выходцы из которой — Чепига и Мишкин (Петров и Боширов) — прославились неудачной попыткой отравить перебежчика Сергея Скрипаля и организацией взрывов в Чехии.

Все это показывает, насколько всеобъемлюще понятие психологических операций: это и кибератаки против «недружественных» стран, и производство пропагандистских фейков, и акции устрашения людей, которых Россия считает врагами и предателями. Поэтому над этими задачами зачастую работают совершенно разные структуры командования и специалисты.

ГРУ начало активно заниматься психологическими операциями в 1990‑х годах. Некоторые из воинских частей, вошедших в структуру подразделений ПсО, были созданы еще в советское время, но работали преимущественно над перехватом данных: например, в/ч 26165 (85‑й главный центр специальной службы ГРУ). Другие воинские части отошли к ГРУ уже после развала СССР.

Как следует из утечек, опубликованных журналистом Майклом Вайсом и исследователем Андреем Солдатовым в 2021 году, одно из подразделений ПсО, в/ч 54777 (72‑й Центр специальной службы, отвечающий за проведение психологических операций и операций в киберпространстве), было сформировано на базе отдела спецпропаганды Главного политического управления советской армии (ГлавПУР), которое в первую очередь занималось политико-просветительской и агитационной работой в самой армии и пропагандой, направленной на противника во время войны.

Подразделения спецпропаганды использовались, к примеру, во время Афганской войны. Полковник Сергей Небренчин — офицер спецпропаганды, стажировавшийся в Афганистане, — описывает тогдашние довольно прямолинейные методы информационной борьбы и их эффективность так:

В один из вечеров, получив задачу провести звуковещание на одну из бандгрупп, мы разместились на сопке неподалеку от полуразрушенного горного кишлака. Развернули переносную звукостанцию ОЗС-78 по прозвищу «Комар». Помнится, минут десять в оглушительной тишине гор душманы нас слушали, а затем, когда их призвали сложить оружие и перейти на нашу сторону, открыли беспорядочную стрельбу со всех сторон. Экипаж звукостанции едва успел скатиться вниз с сопки в расщелину.